«Скрябин и его место в современной музыке»

Статья Анатолия Дроздова в газете «Кубанский край» (Екатеринодар – ныне Краснодар) № 10 (13/26 января 1912 г.) к концерту Скрябина, состоявшемуся 15/28 января 1912 года в зале II-го Общественного собрания (ММС, оф 26103/83)

Настоящее время – время крупных достижений во всех отраслях художественной культуры. Редко являла история такую разительную картину стремительного художественного роста, которую мы наблюдаем теперь. Быстрое чередование литературных направлений, расцвет русского символизма, новые значительные явления в сфере сценического дела, широкое развитие художественных выставок, импрессионизм и пуризм в русской живописи, наконец, развитие и популяризация танца и пластики, как глубокой, самостоятельной сферы искусства – вот наудачу взятые симптомы художественного расцвета настоящего времени.

Но, быть может, всего значительнее и глубже проявился этот расцвет в сфере музыки. За последнее десятилетие произошло полное перемещение центра музыкальных симпатий, музыка совершила громадную эволюцию в сторону изысканности, сложности, эмоциональности и изобразительности; народился ряд направлений, культивирующих музыкальный модернизм и т.д. И, в отличие от других областей, музыкальный прогресс, несмотря на разнообразие и обилие своих проявлений, имеет одну точку, один центр, в котором, по общему представлению, сосредоточена вся его внутренняя сущность.

Это явление – Скрябин. Хотим ли мы характеризовать современную музыку со стороны гармонии и стиля – мы необходимо должны обратиться к Скрябину, хотим ли проследить новые формы и инструментовку – мы не можем миновать Скрябина. Наконец, более чем к кому-либо должны мы обратиться к Скрябину при исследовании попыток к музыкально-эстетическим синтезам. Всё это делает музыкальную личность Скрябина центральной фигурой в современном музыкальном направлении и приковывает к нему внимание не только профессионалов-музыкантов, но и широких кругов, причастных к эстетической культуре.

Широкая известность Скрябина, как новатора, как ниспровержителя музыкальных основ, утвердилась значительно ранее того, как появились его Divin Рoèmе, Экстаз и Прометей – произведения, в которых действительно с титанической силой выявлена сущность Скрябинской индивидуальности. Ещё ранние орus’ы Скрябина, его этюды и прелюдии поразили воображение музыкальной публики своим широким драматическим размахом и глубиной мрачных настроений. Уже тогда одна часть публики убоялась того мятежа и бунта, который чудился ей в бурных настроениях cis-moll’ного и dis-moll’ного этюдов, другая же часть, прияв его новые слова, восторженно приветствовала их автора, как пророка новых откровений. В действительности, ранние opus’ы при всей своей художественной значительности сами по себе не давали повода для столь неопределённых обобщений. Являя собой образцы прекрасной и прочувственной музыки, вводя нас в круги глубоких и тонких настроений, то нежно-лирических, то мятежных, ранние сочинения Скрябина всё же не выходили из рамок сложившихся музыкальных категорий и приёмов. Но публика не ошиблась в том предчувствии мятежа и ломки, которое внушало ей эти произведения. И предчувствие не замедлило оправдаться.

Уже во 2-й симфонии заметно стремление перейти от уныло-минорных настроений к той жизнерадостности и самовлюблённости, к той сладострастной истоме и победным восторгам, которые позднее составят основной фон Скрябинского настроения. Меняется гармония и все основные моменты музыкального содержания. Доминирует диссонанс. Изысканность мелодики, ослепительная яркость инструментовки определяют ярко-новаторский характер этого произведения. Подлинный и значительный этап в Скрябинском творчестве представляет его 3-я симфония под девизом: «Le divin poèmе». В этом произведении ярко и окончательно определяется как эмоциональная и литературная концепция Скрябинского творчества, так и его техническое, чисто музыкальное содержание.

Le divin роèmе, Luttes, Voluptés, Jen divin – вот литературные эпиграфы поэмы. Божественная игра, экстазы и томления, блаженное витание в волнах творческого бытия – вот основное эмоциональное содержание поэмы. В соответствии с этими изысканнейшими проблемами усложняются и расширяются технически-музыкальные средства произведения. Вырабатываются специфически-Скрябинские гармонии, почти исключительно диссонирующие, построенные на увеличенных интервалах. Мелодические обороты получат ещё большую изощрённость; ритмика достигает необыкновенных эффектов: постоянное несовпадающее деление, перебои и т.д. Громадный состав оркестра. Всеми этими средствами Скрябин достигает титанической выразительности и глубины. III симфония, впервые исполненная в Санкт-Петербурге в 1906 г., внесла ещё больший раскол в публику. Большая часть её отшатнулась от этого произведения, как от декадентского, неблагозвучного и бьющего по нервам, другая же, меньшая часть, ещё более утвердилась в своих симпатиях к мощному самобытному художнику.

Ещё более значительное явление, нежели 3-я симфония, представляет собою следующая поэма Скрябина: «Поэма экстаза». Если 3-я симфония при всём своём глубоком титаническом эмоциональном содержании является по существу чисто музыкальным произведением, то «Поэма экстаза» по колоссальной значительности своего содержания, по грандиозности философско-психологических заданий и потрясающей силе впечатления выходит из границ произведения чисто музыкального и достигает тех вершин творческой силы, где художественное восприятие переходит в мистическое прозрение. Именно таким и должно быть это произведение по замыслу автора. Изобразить, более того: приобщить слушателя к великой мистерии творящего Духа, дать живые изображения различных состояний Духа – от неясного творческого томления до потрясающего экстаза – вот содержание и смысл «Поэмы экстаза». Не буду распространятся о тех средствах гармонических, ритмических, оркестровых и формальных, при помощи которых разрешается поставленная автором проблема. Скажу только, что сущность Скрябинской музыкальной индивидуальности, его приёмы и средства выявлены в этом произведении с такою полнотой и силой, какой они никогда не достигали ранее.

Казалось бы, что после «Экстаза» невозможно дальнейшее движение в сторону силы и глубины впечатления. Казалось, в этом направлении экстазом был достигнут возможный предел.

И всё-таки этот предел был перейдён в следующем симфоническом произведении Скрябина, в его поэме «Огня-Прометей». Много разговоров, легенд ходило об этом произведении, много говорили о небывалой силе его музыки, о таинственном световом инструменте и т.д. И в противность обыкновению, все легенды гласили правду. И всё-таки то были легенды, ибо само произведение есть нечто легендарное, небывалое.

«Поэма огня» – так озаглавил Скрябин своё произведение. Оно должно выражать таинственный процесс появления божественного огня – творческого начала жизни. Это – мистерия всего человечества. Какая грандиозная проблема! Для осуществления её мобилизованы все оркестровые силы, музыкальный материал доведён до небывалой изощрённости и сложности и, наконец, введён специальный световой инструмент cemballo per luce для сопровождения симфонии музыкальной игрой света и цвета. В силу технических затруднений инструмент этот не был приведён в действие, и мы были лишены возможности воспринимать свето-звуковую симфонию. Однако, чисто музыкальные средства поэмы, грандиозный оркестр, обилие ударных, небывалая гармоническая изощрённость, подавляющая динамика, и, наконец, хор, произносящий при громе всего оркестра мистическое слово, всё это создаёт такой потрясающий аккорд, в котором исчезает граница, отделяющая одно искусство от другого и которым слушатель из области чисто музыкального восприятия переносится в сферу мистического прозрения. Если осуществима идея искусства, как мистического действа, то «Прометей» представляет собой значительную и глубоко-ценную к тому попытку.

В области оркестрового творчества Скрябин не может считаться плодовитым композитором: перечисленными произведениями до настоящего времени исчерпывается его оркестровое творчество. Совершенно в стороне стоит Скрябин от вокальной музыки. Зато очень много сделано им в сфере музыки фортепианной. Сонаты, фортепианный концерт, масса поэм, прелюдий, этюдов и мелких пьес – вот ценный вклад Скрябина в фортепианную литературу. Разумеется, более тесные рамки фортепиано не могут вместить той силы и размаха, которые доступны оркестру. Однако и фортепианные вещи Скрябина представляют из себя выдающееся явление по силе таланта, яркости, положенного в их основу музыкального содержания, и на своеобразной технически-фортепианной структуре. Наиболее яркие фортепианные вещи – это 4-я и 5-я сонаты, особенно близкие к его оркестровым сочинениям; далее ряд поэм, напр., «Сатаническая», «Трагическая», ор. 32, наконец, ряд фортепианных миниатюр, прекрасных своей причудливой изысканностью; к ним надо отнести: «Énigme», «Poème Languide» и др.

Поэма огня – последнее крупное произведение Скрябина. В нём он достиг таких вершин художественного проникновения, которые до него казались недоступными. За этими произведениями последуют другие. Художник – в расцвете таланта. Он продолжает творить. Что сулит нам его творчество в будущем? – Мы не сможет предугадать тех форм и приёмов, в которые выльются его дальнейшие искания, не знаем планов, созревающих в его творческом горниле, но после всего им достигнутого, после разительных примеров его художественного роста, мы вправе ожидать новых грандиозных синтезов. Мы вправе ожидать, что те легендарные мистерии, о которых гласит лишь неясная молва, смогут явить миру то величественное слитие всех искусств и искусства с жизнью, о котором грезили великие художники всех времён.